Репетто Карлос Торре

Хотя Репетто Карлос Торре прожил довольно долгую жизнь, получив даже на 73-м году звание международного гроссмейстера за былые заслуги, его международное турне уложилось в неполных 6 месяцев 1925 года, из которых большую часть он провел... дома, в Мексике. Оттуда, из родного города Мериды, он двумя годами раньше появился в США, где сразу взял и выиграл двухкруговой турнир с участием еще семи американцев. Потом — первое место на чемпионате Западных штатов в Нью-Йорке и неторопливое путешествие во втором классе пакетбота через Атлантику. С собой он вез разработанный вариант 1.d4 Kf6 2.Kf3 e6 3.Cg5, получивший впоследствии его имя, и более чем лестную оценку мудреца Ласкера: «Первые шаги Торре именно таковы, какими они бывают у будущих чемпионов мира...»
Стартовый турнир в Баден-Бадене принес Карлосу (почему-то в шахматном мире второе его имя вдруг стало основным) 10-е место. Ровно через неделю он начал сражение в Мариенбаде (ныне — Марианске-Лазне) и завершил его вместе с Маршаллом на 3—4 местах: на очко позади Нимцовича с Рубинштейном, но впереди Рети, Тартаковера, Шпильмана, Грюнфельда, Земиша — не правда ли, неплохая играла компания?! Хотя — и на старуху бывает проруха.
Возвратившись затем в Мексику, Торре осенью вновь отправился в путешествие, еще более далекое. Вспоминает один из организаторов Первого Московского международного турнира Валериан Еремеев:...
«Самым молодым участником был Карлос Торре — посланец далекой Мексики. В Москве ему исполнился 21 год.
В этом юноше все было необычным. Маленького роста, в больших роговых очках на миловидном лице, Торре производил очень приятное впечатление. Он был крайне учтив, робок и конфузлив. Обладая каким-то особым обаянием, Торре с первых же дней стал любимцем москвичей, и у его партии всегда было очень многолюдно.
Необычен был и его приезд в Москву. В день, когда Торре должен был прибыть, в Москве стоял трескучий мороз (9 ноября. — Я.Д.), поэтому я попросил у Н.В. Крыленко (заместителя Народного комиссара юстиции. — Я.Д.) разрешения воспользоваться его закрытым автомобилем. Дело в том, что в 1925 году не было еще «Интуриста» с его комфортабельны-ми автомашинами, не было в Москве и такси, и оргкомитету турнира приходилось пользоваться частными прокатными автомобилями, которые почему-то все были открытыми. Предосторожность оказалась не лишней. Велико было изумление всех встречавших, когда из вагона вышел Карлос Торре в одном костюме, без пальто и даже без головного убора. С большим смущением он объяснил, что на его родине в Мексике сейчас очень тепло, и он никак не думал, что в России снег и так холодно.
Быстро усадив Торре в машину, я отвез его в гостиницу и оттуда же по телефону рассказал обо всем Крыленко, который попросил меня тотчас же свести Торре в лучший магазин и купить ему шубу на меху и шапку. Так и пришлось сделать. Торре был в восторге.



Мягкий в жизни, за шахматной доской Карлос Торре перерождался и становился грозным противником. В первом туре он был свободен от игры, а со второго начал свое победоносное шествие. В первых десяти партиях Торре набрал 7,5 очка, и его имя стали называть в числе вероятных претендентов на первый приз. Однако в оставшихся встречах он не выдержал чисто физического напряжения, набрал всего лишь 4,5 очка и, закончив турнир с 12 очками из 20 возможных, разделил 5-6 призы с Тартаковером. Для молодого шахматиста и это было успехом, тем более, что он дал ряд прекрасных партий. Торре блестяще выиграл у Ласкера, а с Капабланкой сделал ничью.
Никогда не забуду, как темпераментно переживал Торре свою победу над Ласкером.
Обеими своими руками он схватил протянутую руку Ласкера и со словами радости что-то быстро ему говорил. Зрители устроили настоящую овацию, и распорядители долго не могли успокоить болельщиков симпатичного мексиканца».
Было чему радоваться поклонникам юного таланта: впервые в соревнованиях такого ранга, да еще самому экс-чемпиону мира была устроена «мельница».
Кажется, что атака белых на королевском фланге зашла в тупик и им не спасти от гибели слона. Торре находит дополнительные ресурсы, позволявшие ему выйти сухим из воды.



23. Кс4 Фd5
Не будем подробно анализировать психологическое состояние Ласкера в этот момент: только что вопреки всем спортивным нормам ему прямо на сцену передали телеграмму, где говорилось о принятии его с братом пьесы для постановки в престижнейшем немецком театре. Заметно было, что мыс¬ли его уже там, в «Берлинер театр», среди лиц, вызванных к жизни его фантазией, мудростью, мастерством. Только Ласкера-шахматиста это не оправдывает. Взятия 23...hg 24.Л:d6 переводили партию в пример¬но равный эндшпиль, хотя сделанный черными ход тоже еще не проигрывает.
24. Ke3 Фb5?
А вот это конец: после 24…Ф:d4 25.С:h6 Kg6 вся борьба еще впереди
25. Сf6!!



25…Ф:h5 26.Л:g7+ Крh8 27.Л:f7 Крg8 28.Лg7+ Крh8 29.Л:b7+ Крg8 30.Лg7+ Крh8 31.Лg5+ Крh7 32.Л:h5 Крg6 33.Лh3 Кр:f6 34. Л:h6+ и сопротивляться до 43-го хода было, строго говоря, уже не обязательно.
А после такого триумфа — неплохой турнир американских мастеров в Чикаго-1926 (Маршалл оказался первым, Мароци — он короткое время жил в США — и Торре отстали на пол-очка) и... все!
Лишь однажды, в 1934-м, Торре сыграл еще мини-матч из двух партий с набирающим грозную шахматную силу Файном.
Спустя полвека шахматный мир вспомнил о нем, присудив звание международного гроссмейстера. Увы, Карлос и здесь установил своеобразный печальный рекорд, или антирекорд: он прожил в гроссмейстерской семье лишь 136 дней...